Я не играю в любовь! - Страница 39

Открыла глаза.

Вот дьявол, этот бред мне не приснился! Не-е-ет!

Снова прикрыла. Для усиления эффекта, накинула на голову еще и плед. Но суровая реальность и не думала смягчаться, даже в виде исключения. Молли рывком поднялась и села на кровати. У нее сразу же закружилась голова: резкий подъем плюс несколько часов, проведенных среди благоухающих на все лады цветов.

– О-о-о… – Молли, застонав, рухнула обратно на подушки. Они довольно резво подпрыгнули для вещей их статуса. Молли стукнула кулаком по одеялу, изображая деревянный молоток судьи, и произнесла могильным, заунывным голосом: – Генри Дарвей, ты нарушаешь мое право военнопленного на свежий воздух! Ты нарушаешь Гаагскую конвенцию. И они тебя… – какое бы слово подобрать? а, вот! – покара-а-айю-ут! Когда-нибудь. Наверное.

Эта угроза не подействовала на Генри. Он даже не соизволил появиться, что, очевидно, свидетельствовало о том, что его вообще нет дома. Иначе он явился бы, банально испугавшись завываний Молли. Автор сих прекрасных звуков в это время повернулась на бок и принялась размышлять о своем положении.

Ну вот, ехала развеяться, а вместо этого – нате, получите! Наоборот, заперли, чтобы оставить наедине с мыслями. А если она не хочет думать? Ни о чем! Вот и не будет!

Молли перевернулась на другой бок, еще раз осмотрела комнату. Ничего способного помочь выбраться из этой помеси ботанического сада и тюремной камеры так и не появилось. Мало того, даже просто интересных вещей в ней не было. Молли помимо своей воли вновь погрузилась в невеселые мысли.

Ну и глупо же я вчера себя вела! Вчера это было? Молли бросила взгляд на механические часы на левой руке. Они показывали четверть одиннадцатого. Девушка поднесла их к уху – идут! – и подкрутила колесико завода – на всякий случай.

Однако он уже должен объявиться! А когда придет – тогда что?

Где-то Молли читала, что в экстремальной ситуации самое главное – не терять головы, то есть спокойствия и способности здраво мыслить. Это она поставила первым пунктом в плане по спасению себя же. Второго она придумать не успела.

За окном послышался звук мотора машины.

Началось!

Молли выдохнула, сконцентрировалась.

Раз! Два! Три!

Молли подняла голову – это был уже другой человек. Слабость и неуверенность исчезли без следа. Их место заняли злость и решимость, воля к победе. Леди Макбет, Жанна д'Арк, Маргарита Наваррская, Мария Медичи… Странный получился коктейль. Гремучая смесь! Бедный Генри, самым разумным для него сейчас было бы ретироваться, оставив ключ под ковриком… Стать маленьким-маленьким, незаметным-незаметным, чтобы не попасть под горячую руку Молли Яростной. Но откуда ему было знать, что в душе этой маленькой женщины вдруг проснулась такая сила?

Молли в экстренном порядке приводила себя в божеский вид.

Генри деликатно постучался в дверь. Молли удивленно приподняла брови. Кроме банального «войдите!» сказать было нечего. Генри, очевидно ожидавший все же чего-то другого, помедлил и открыл дверь. Молли стояла у окна. Она вздернула подбородок и вопросительно посмотрела на вошедшего. Генри почувствовал себя неуверенно.

– Э-э-э, как спалось?

– Отлично.

Пауза. Молли не собиралась ее прерывать. Черт возьми, в конце концов, это же по его милости она здесь. Вот и пусть думает, о чем говорить! А от нее не ждет никакой помощи.

– Ты, наверное, проголодалась? – выдавил он из себя.

Еда? Да какая тут еда! Хотя… ресторан! Ну конечно же! Вот он, способ выбраться отсюда!

В предвкушении свободы Молли задрожала. Вслух убийственно спокойно произнесла:

– Да.

Генри встрепенулся. Воркующие нотки вернулись в его голос.

– Как насчет ужина? При свечах? – заговорщически шепнул он.

Какой ужин? В обед? Да еще при свечах? – удивилась Молли, но поспешила согласиться – а то вдруг передумает.

– Замечательная мысль. – И улыбка: слегка растянуть уголки губ и приоткрыть рот, обнажив ряд блестящих зубов.

К величайшему изумлению Молли, Генри вместо того, чтобы подать ей руку и чинно выйти из комнаты, повернулся к ней спиной и вышел. Молли недоумевала. Прежде чем закрыть дверь, он произнес:

– Готовьтесь, леди. Вам предстоит самый романтический ужин за всю вашу жизнь.

И все. Дверь снова захлопнулась. Выпускать пленницу Генри явно не спешил.

Наверное, это задумывалось как эффектный уход со сцены. Уж лучше бы по-английски, не прощаясь. И что бы это значило? Подождем… Молли меланхолично пожала плечами. Вскоре в доме послышалась возня, как будто кто-то двигал мебель или перетаскивал с места на место коробки с бытовой техникой. Это продолжалось с полчаса. Молли успела изнемочь от скуки и… любопытства. Потом звуки стихли. Прошло еще несколько часов. В течение этого времени Генри не подавал признаков жизни. Казалось, он вовсе забыл о существовании Молли и об обещании устроить ей самый романтический ужин за всю ее жизнь.

И вот – шаги по скрипучей лестнице. Дверь снова отворилась, подарив Молли еще несколько секунд надежды, и появился сияющий Генри. В руках он держал большой сверток, перевязанный крест-накрест ярко-красной лентой.

– Что это? – Молли попыталась изобразить радость.

– Открой.

Генри протянул сверток. Теперь Молли даже не нужно было играть: ей было действительно интересно. Быстрые пальцы развязали роскошный бант, прошуршали блестящей оберточной бумагой, и взору Молли предстало вечернее платье густого бордового цвета на тонких, почти невесомых лямочках и почему-то отороченное искусственным мехом по низу. В комплект входило боа, довольно громоздкое. По модели платья и аксессуару Молли догадалась, откуда появилось это произведение портновского искусства. Она поднесла ткань к лицу и принюхалась. Ну конечно! Запах кулис она не спутала бы ни с чем!